БЫЛ ПАЦАН, И НЕТ ПАЦАНА

Программа для реальных парней
«Был пацан, и нет пацана...»

Оформление: черно-белые фотографии парней разных лет
Фонограмма – песня из к/ф «Офицеры»
На экране – фотографии второй мировой войны
АЯ: Совсем недавно мы все стали свидетелями того, как в течение одного дня изменился мир...
На экране - фото «Небоскрёб, пробиваемый самолётом»
АЯ: ...он пошел не вперед, а назад - не к человеку без оружия, а, наоборот, к человеку с ружьем.
На экране - фото женщины с ружьём
НТ: Один из героев войны... неважно какой войны... говорит: "Тем, кто был на войне, не захочется второй раз воевать. Надо не с человеком воевать, а с идеей. Убивать надо не людей, а идеи, которые делают наш мир неуютным и страшным".
На экране – 3 фото «Идеи»
НТ: О том, как идеи убивают мальчиков, пацанов - наш рассказ...

ГА: -Ты куда собрался, мальчик?
-В детский сад!
В детский сад...
У него румяны щеки,
И глаза его блестят.

-Ты куда стремишься, мальчик?
-В школу!
-В школу тороплюсь...
Там спрягает он глаголы,
Учит басню наизусть.

- Ты куда уходишь, мальчик?
...................................................
Неподвижными губами
Отвечает:
-На войну...

На экране – отрывок из к/ф «Звезда».
Звук с картинки

На экране – солдат пишет письмо.

АЯ: «Привет с фронта! Здравствуйте, Ниночка! Нас перевели в другое место, но недалеко от
прежнего. Теперь мы живем в лесу, а перед нами цветущий луг. Я высовываю нос из окопа и жадно вдыхаю его запахи. Даже странно, что такая красота — это поле боя, что в пятистах метрах от нас немцы. Недалеко от наших позиций я вижу большой красный цветок.
На экране – цветок
Я не знаю, как он называется, но он очень красив, и мне хочется сорвать его для... Вас. Я знаю, он завянет, засохнет, пока дойдет до Москвы, а может, его выбросит из конверта военная цензура — скажет, вот сантименты, но я всё равно сорву его. Правда, это не так просто. На этот луг не то что выйти нельзя, нельзя даже высунуть голову из окопа — сразу несколько пуль впиваются в бруствер. Но это днем, а ночью можно будет сползать. Только найду я его ночью или нет, не знаю. Постараюсь...»


НТ: Я живо представила, как он ползет ночью по полю боя за этим цветком на виду у немцев
(я знала, что они пускают все ночи ракеты), и у меня сжалось сердце из-за страха за него.
Глупый мальчишка, ведь его может ранить или даже убить на этом лугу! Но все же его намерение сорвать для меня цветок на поле боя наполнило мое сердце гордостью и показалось очень романтичным, прямо-таки рыцарским. Видно, в женщине издревле живет потребность, чтобы мужчина совершал ради нее какие-нибудь подвиги. Весь день меня распирало чувство собственной значительности, и мне было даже как-то неудобно перед девочками. Ведь ради них никто ничего не совершал. Весь день я проходила в каком-то сладком дурмане...Но к вечеру эта дурость с меня сошла, и я заторопилась написать ответ, в котором умоляла его не делать глупостей и что мне не надо никакого цветка с передовой, не надо никаких доказательств его любви, потому как я и так верю в нее.

На экране – цветок

АЯ: «Привет с фронта! Здравствуйте, Ниночка! Цветок я все-таки сорвал и посылаю Вам. Он вложен в отдельную бумажку, сложенную пополам. Если его не будет, значит, выкинула военная цензура, хотя я и написал на листочке просьбу его оставить». «Дорогая военная цензура! Не выкидывай этот цветок. Я посылаю его любимой девушке».

НТ: Я развернула бумажку. Там лежал смятый, но еще не совсем засохший какой-то красный цветок. Красивого в нем ничего не было. Он был будто раздавленный, и на бумаге были красные следы от его сока, словно кровь... У меня сдавило грудь... Бывают у людей вот такие озарения, когда будущее на миг открывается им. Глядя на цветок, я совершенно ясно чувствовала, что это его последнее письмо. До такой отчаянности ясно, что не могла уж читать продолжение письма, так как глаза застили слезы, а к горлу подползал тяжелый холодный ком... Его убьют!

АЯ: «Ниночка, наверное, от меня долго не будет писем. Пора начать гнать фашистов дальше. Для меня — «смерть немецким оккупантам» — не лозунг, а зов сердца. И пока они на нашей земле, жить спокойно нельзя, просто стыдно. Я как-то не касался этого в своих прежних письмах, ведь они были о другом, о моих чувствах к Вам. Но сейчас, когда скоро пойдем в бой. Вы должны знать, что пойду я с радостью и с верой, что все будет хорошо. Я твердо уверен, что мы увидимся, что сходим в Большой театр и я буду держать Вашу руку в своей, а после спектакля Вы разрешите мне ее поцеловать. Не может же быть, чтобы этого не случилось? Правда? Итак, договорились? Вы не ждете от меня скорых писем и не будете волноваться...

НТ: Я читала, а внутри меня какой-то голос продолжал твердить: это последнее письмо, это последнее письмо, это последнее письмо...

На экране – фильм на песне Жанны Бичевской.
Звук с картинки.

ТВМ: Одно дело – погибнуть, устанавливая смысл, например, в освободительной войне. И совсем другое – сгинуть в странной войне, так что после гибели нужно еще доискиваться её смысла. Судьбы многих, погибших неизвестно за что, взыскуют о смысле случившегося.

На экране - фраза «Одно дело – погибнуть, устанавливая смысл, например, в освободительной войне. И совсем другое – сгинуть в странной войне, так что после гибели нужно еще доискиваться её смысла».

ВТ: Сколько раз в Чечне наши снайперы ловили в прицел главарей бандитов, но всякий раз следовал приказ: "Не стрелять!", "Не трогать!". Перед операциями начальство с большими звёздами кричит: "Мочить их!", а в ходе боя, когда Хоттаб или Басаев уже на прицеле, осталось только нажать на спуск, идут на попятную. Сколько раз мы размыкали кольца окружения, чтобы выпустить эту мразь и дать им свободно и безнаказанно уйти! Сколько раз мы попадали в засады в таких местах, где "духам" группой 50-60 человек пройти незамеченными просто невозможно. Оказывается, их за мзду пропускали менты. Пацаны гибли из-за предательства, а подмоги не было. Ценой огромных потерь мы брали высоту или селение, а потом следовал приказ: "Отступить". А через сутки или двое штурмовали снова, теряя десятки жизней. Для чего всё это?

На экране – отрывок из к/ф «Чистилище»
Звук с картинки

ГА: Над простреленною каской
Плачет мать в тоске вселенской
От Германской до Афганской,
От Афганской до Чеченской.

АО: Для того ли их кормили
Сбереженными кусками,
Чтобы к братской их могиле
Мы тропиночку искали?

ГА: Нет житья с добром и лаской,
Нету счастья доле женской
От Германской до Афганской,
От Афганской до Чеченской.

ТВМ: Монолог матери из книги «Цинковые мальчики» Светланы Алексиевич читает Алина Аболевич.

АО: Он у меня маленького роста был. Родился маленький, как девочка, два килограмма, рос маленький. Обниму:
- Мое ты солнышко.
Ничего не боялся, только паука. Приходит с улицы... Мы ему новое пальто купили... Это ему исполнилось четыре года... Повесила я это пальто на вешалку и слышу из кухни: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп... Выбегаю: полная прихожая лягушек, они из карманов его пальто выскакивают... Он их собирает:
- Мамочка, ты не бойся. Они добрые. - И назад в карман запихивает.
- Мое ты солнышко.
Игрушки любил военные. Дар ему танк, автомат, пистолет. Нацепит на себя и марширует по дому.
- Я солдат... Я солдат.
- Мое ты солнышко... Поиграй во что-нибудь мирное.
- Я - солдат... Я - солдат...
Идти в первый класс. не можем нигде купить костюм, какой ни купи - он в нем тонет.
- Мое ты солнышко.
Забрали в армию. Я молила не о том, чтобы его не убили, а чтобы не били. Я боялась, что будут издеваться ребята посильнее, он такой маленький. Рассказывал, что и туалет зубной щеткой могут заставить чистить, и трусы чужие стирать. Я этого боялась. Попросил: "Пришлите все свои фото: мама, папа, сестренка. Я уезжаю..."
Куда уезжает, не написал. Через два месяца пришло письмо: "Ты, мама, не плачь, наша броня надежная".
- Мое ты солнышко... Наша броня надежная...
Уже домой ждала, ему месяц остался до конца службы. Рубашечки купила, шарфик, туфли. И сейчас они в шкафу. Одела бы в могилку... Сама бы его одела, так не разрешили гроб открыть... Поглядеть на сыночка, дотронуться... Нашли ли они ему форму по росту? В чем он там лежит?
Первым пришел капитан из военкомата:
- Крепитесь, мать...
- Где мой сын?
- Здесь, в городе. Сейчас привезут.
Я осела на пол:
- Мое ты солнышко!!! - Поднялась и набросилась с кулаками на капитана:
- Почему ты живой, а моего сына нет? Ты такой здоровый, такой сильный... А он маленький... Ты - мужчина, а он - мальчик... Почему ты живой?!
Привезли гроб, я стучалась в гроб:
- Мое ты солнышко! Мое ты солнышко...
А сейчас хожу к нему на могилку. Упаду на камни, обниму:
- Мое ты солнышко!..

Фонограмма – песня группы «Лесоповал» - «Был пацан и нет пацана»
На экране – фотографии пацанов в военной форме.

На экране – фраза «Убивать надо не людей, а идеи, которые делают наш мир неуютным и страшным».

НТ: Убивать надо не людей, а идеи, которые делают наш мир неуютным и страшным.

Фонограмма – песня В. Высоцкого «На братских могилах не ставят крестов...»
На экране – фотографии братских могил.

Сценарий Татьяны Кундозёровой, апрель 2003г.